" Убежище " - немного прозы.

" Убежище ".

Странные места.

В детстве я очень часто и подолгу жила у бабушки. Все самые счастливые воспоминания связаны с ней и моей любимой деревней. Родители жили в городе и много работали, чтобы иметь всё лучшее и своё собственное. Меня же все считали слишком тихим, замкнутым и вообще странным ребёнком. Тёмнокожая и кареглазая я была похожа на папу. Часто посторонние люди принимали меня за мальчишку -циганёнка и по моему сомневались, что я мамина дочка. Моя мама была белокурая красавица и её раздражала некрасивая дочка. Зато бабушка была в восторге, говорила, что я похожа на "писаную картинку" и называла меня галчёнком. Я ни когда не забывала бабушкиных ласковых слов, но комплексы, связанные с моей внешностью и странностью, ещё долго имели на до мной власть. Сама не знаю почему, но тогда, будучи ещё совсем маленькой, я любила прятаться ото всех во всяких укромных местечках. В один из дней, пока бабушка занималась по хозяйству, я улизнула со двора в старую кухню. Кухня - это маленький дом, в котором проходила вся жизнь хозяев. Здесь спали, ели и готовили еду да и то только в холодное время года. Хата - это дом по больше, а кто по богаче - у тех большой дом, который в основном пустовал. Думаю, что так пытались сберечь имущество от преждевременной порчи и старения. Заходили в хату только по значительному поводу. Так вот, улизнула я в кухню и забралась, в дальней комнате, под стол. Уселась там на перекладину с куколкой и тряпочками, и заигралась. То заверну куколку, то разверну. С краёв стола свисала зелёная велюровая скатерть, с жёлто-золотистой бахромой. Она была достаточно длинной, чтобы скрывать меня. Зашла бабушка в кухню, нет меня. Обыскала всё подворье, заглянула в хату, спросила у соседей. Соседи решили помочь. Проверили все близ лежащие улицы и берег реки: "Не могла же маленькая девочка далеко уйти." Потом все решили, что может я в ерике утонула. Гуляла по кладочке да и булькнулась. Эта суматоха длилась несколько часов. Я же преспокойно сидела под столом, в своём маленьком уютном убежище. Огороженная от остального чужого и страшного мира спасительной скатертью. Мне так нравилась её зелёная мягкость. А если подставить голову под угол скатерти, то золотистая бахрома ляжет прямо на лицо. И тогда кажется, что ты кто-то необычный. И может это у тебя корона на голове, и может ты принцесса. Нашли меня случайно, в последней надежде, заглянув под стол. Со слезами на глазах и причитая, бабушка всю меня обцеловала и чуть не задушила в объятиях. Тогда-то все соседи и узнали о странной молчаливой девочке, которая часами могла сидеть под столом или где ни будь ещё.

С тех пор бабушка стала осмотрительней и не поднимала шум по пустякам. Только сказала, что я должна хотя-бы отзываться, когда меня зовут. Я же продолжала прятаться и находить новые места для своих убежищ. В той же кухне, только в передней комнате, стоял за дверью огромный сундук. В нём хранили зимнюю одежду, коврики, дорожки и всякую всячину. Дедушка сколотил его сам, своими руками. У него были золотые руки и он много чего делал по хозяйству. И заборчики, и калитки, и наличники на окна, с голубками и цветочками. И углы на хате с завитушками и узорами. И перила резные на крыльце. Любила я забираться на тот сундук, подставив табуретки. Сначала большую, рядом маленькую и ещё одну маленькую сверху большой. Получались ступеньки и я вползала по этой лесенке на верх в свой потаённый замок. Замечу, что я была ещё совсем маленькой, года четыре. И ни чего ещё не знала о замках, но что-то неведомое подсказывало мне, что они именно такие. Высокие, таинственные и даже страшные, но в них можно спрятаться от чего-то ещё более страшного. Над самым сундуком было маленькое окошечко, в несколько раз меньше обычных окон. Оно осталось в наследство от прежнего назначения кухни. Когда-то она была сараем, в котором держали коров. Когда от коров отказались, сарай перестроили в кухню. Так и сидела я здесь часами, возле окошечка. Прижавшись к нему, разглядывала огород, голубые заборчики с белыми остроконечными головками, соседский зелёный дом. И помнятся мне пейзажи и зимние, и летние, и слякотные. Иногда просто смотрела в никуда, или в небо, или на высокое дерево, которое почему-то вызывало у меня трепетный страх. Может потому, что бабушка часто на него ругалась, мол засоряет огород семенами. А потом просто мучение, избавляться от крошечных деревцев, которые расту вместе с урожаем. Рядом с окном была вешалка, на ней висели дедовы фуфайки. Закутаюсь в подол одной из них, меня и не видно. Зайдёт бабушка посмотрит по сторонам: "Где ты есть?" - " Тут я, бабушка!" - отзываюсь я.

Было ещё одно странное место - курятник. Он был за хатой, в палисаднике. Забиралась я туда, присаживалась к курочкам на насест и представляла, что это чей-то домик, а я в нём прячусь от неведомой опасности. Курочки с подозрением косились в мою сторону и переговаривались. А петух так вообще крик поднимал. Вот тогда бабушка ругалась. Если не к курам, так на вишню могла забраться. Раскидистая она была с широким стволом и толстыми ветвями. Цвела розовым, а вишенки, когда созревали, были тёмно-бордовые, почти чёрные и сладкие-пресладкие. Примощусь между ветвями, в основании ствола, там как будто специально для меня место образовалось и сижу задрав голову. Всматриваюсь в крону, а там птички возятся, своими делами занимаются, щебечут о своём и на меня никакого внимания.

Посижу, посижу, спрыгну и в дальний угол палисадника побегу. Туда, где частокол на улицу выходит. Поцеплюсь на него и смотрю сверху в низ на берег. Любопытно, что же там происходит. Иногда пройдёт кто нибудь и кто бы не прошёл со всеми надо поздороваться. Или коровки, целым стадом, с пастбища прошествуют. Мычат, ревут и общипывают попутно всё, что можно общипать. А Байкал, наш пёс, с ума просто сходит, облаивая их из-за калитки. Частокол был достаточно высокий, чтобы забраться на него, надо было ногу между колышками просунуть и поставить на нижнюю перекладину. А гавань под ним ещё выше. Гаванью у нас называют укреплённую насыпь, с помощью которой поднимают над уровнем реки дворы и даже берега, чтобы защититься от наводнений. Правда, когда сильная низовка, воду этим не остановишь. Так вот и висела на колышках, рассматривая всё кругом. И ерик, и противоположный берег. Там тоже люди живут и домики красивые стоят, и коровки ходят, и даже лошадки пасутся. А за домами там степь и далеко-далеко видно. По ерику же уточки плавают и гуси, а в камышах цапли на лягушек охотятся. Смешно так перешагивают, высоко поднимая свои лапки. Бывает проедет кто нибудь на лодочке или глиссере, или на мотолодке. Частенько, замечтавшись, я видела вместо маленькой речушки море или даже океан. Вместо гавани, морскую бухту. А дедушкина мотолодка, что стояла у небольшой пристани, становилась кораблём. И я сама бороздила на нём просторы океана. Кстати, в дедову мотолодку тоже любила забираться. Там было очень интересное местечко и называлось оно кубрик. Не знаю, как там помещался дед, но для меня это был райский домик. Маленький, уютненький и там всё было маленькое. Дверцы, полочки, шкафчики. И ещё много всяких интересных вещей. Снасти, крюки и даже якорь запасной. Дед его прятал в самый нос лодки, а я всё равно его доставала. Любопытная вещь, вроде бы небольшой, а может целую мотолодку на Дону удержать.

7.04.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060410133

https://www.stihi.ru/2017/06/04/10133

Хата.

Любила я ещё в хату ходить, там было не обычно. Таинственно и красиво, всегда чисто, почти всегда полумрак. Потому, что ставни днём держали закрытыми, чтобы гардины на окнах не выгорали. Открывали лишь под вечер, не много солнца не помешает, иначе сырость заведётся. Сяду на диванчик дерматиновый, в большой комнате, и разглядываю убранство. Шифоньерка, сервант, трельяж. В серванте красивая посуда и статуэтки. Внутри окон, между рамами, наложена вата, как снежок. И стоят глиняные фигурки людей, животных. Забавные. Очень хотелось до них добраться. В других комнатах тоже красоты всякой много. И люстры красивые - пластмассовые, и двери резные. На кроватях взбитые подушки, по две с каждой стороны. Уложены особым образом, одна на другой. И сверху ещё украшены кружевными накидками. Покоя мне не давали эти накидки. Я так и выпросила у бабушки одну, старенькую. Бабушка помогла мне, завязала с одной стороны узел и водрузила мне на голову. Получилась фата, как у невесты. И не было предела моему счастью, забыла о своих убежищах и носилась везде, представляя себя то ли принцессой, то ли какой-то незнакомой мне девушкой. Влюблённой, грустной, мне почему-то казалось, что я знаю, как это бывает.

Ещё в каждой комнате были иконы, завораживающие. В кухне они тоже были, но более скоромные. А здесь большие, с богато украшенными окладами, по две в каждом красном углу. Сверху икон лежали белые, с набитыми узорами ришелье, накидки. Горели лампадки, свисающие на цепочках с потолка. Сладкий запах ладана пропитал весь дом. Бабушка приходила сюда по вечерам, молилась, поправляла фитильки, подливала масло, расправляла каждый раз заново накидки, как будто кто-то их мог помять. Это было таинство и мне разрешалось на нём присутствовать.

Спустя годы, уже повзрослевшей школьницей, в любую погоду и не смотря ни что, на выходные и каникулы, я ехала в деревню, в своё убежище. Дома, в городе, я словно отбывала какую-то необходимую повинность. И лишь в объятиях бабушки находила тепло, покой и уют. И не надо даже говорить, как счастлива была она, радуясь моим приездам. И расставаясь, каждый раз роняла слезинку, как будто я могла не вернуться. К тому времени деда уже не было, ушёл он рано. Пил по чёрному, почти всю их совместную жизнь и нещадно гонял бабушку, так что его ранний уход был скорее облегчением, чем утратой. Бабушку, с горем пополам, удалось уговорить перебраться в хату. Ветхая кухня уже была не пригодна к жизни и было решено её разобрать, а на том месте построить новый дом, кирпичный. Я была рада, что теперь мы обитали в хате. Ожидание летних каникул позволяло мне пережить очередной учебный год. И тогда наступала новая жизнь, ведь только лето и было жизнью. После бурного дня, набегавшись с подружками, которые так же съезжались на каникулы к своим бабушкам. И напомогавшись по хозяйству. Усталая, но довольная, укладывалась спать, со священным трепетом, под старинными иконами. Но перед сном, я любила допытываться у бабушки о её жизни. Выслушав очередную историю и молитвы на сон грядущий, наконец засыпала, чтобы увидеть волшебные сны, которые мне снились только здесь. И какое счастье было просыпаться под кукареканье петухов, которые словно вели перекличку по всему хутору. Правда я не любила рано вставать и бабушка всегда разрешала понежиться по дольше.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060410358

https://www.stihi.ru/2017/06/04/10358

Низовка.

Приключения никогда не заканчиваются. Даже если их не ждёшь. Так, однажды ночью, глубокой и тёмной, сгребла меня бабушка в охапку. Надела на меня сонную тысячу одёжек, замотала в несколько одеял и вручила деду. Дед был обут в высокие бродильные сапоги, отвёрнутые до самого конца. И тогда я заметила, что в кухню зашла вода, она уже доходила до середины ножек кроватей, а кровати были высокие, железные. И понёс меня деда на улицу. Донёс до крыльца хаты и приказал стоять и не шевелиться. А надо сказать, что была уже поздняя осень, было очень холодно и сильный низовый ветер. Дрожала я, как осиновый листочек. Деду пришлось тогда и бабушку на калачах перенести, иначе набрала бы она в свои не высокие сапожки воды и могла бы тогда простудиться.

Когда мы оказались в безопасности, я узнала, что к тому времени бабушка с дедушкой успели спасти все запасы на зиму и домашнюю живность. Собака и кошки были заперты в коридоре. А кур и продукты подняли на полати. Полатями у нас называли чердак. В хате было очень холодно, её не было смысла отапливать, раз жили в кухне. А сейчас надо было, но отсыревшие дрова не хотели разгораться, сколько не лил дед керосина в печку, не помогало. Пока не ушёл туда весь запас газет. Печка капризничала, но в конце концов разгорелась и теперь нещадно коптила на беленый бабушкин потолок. Света не было, потому что сильный ветер, где-то на линии, оборвал провода. И тогда дедушка, забрав догорающий фонарик, куда-то ушёл. Мы с бабушкой остались одни в темноте. Она обнимала меня, пытаясь согреть и уговаривая заснуть. Да как можно, когда тут такое. А печка уже отбрасывала красные блики на стены и потолок. Вскоре деда вернулся с двумя керосиновыми лампами. Я наблюдала, как бабушка их заправляла и разжигала - это было любопытное действо. Когда загорелись огоньки, на лампы надели специальные стеклянные колбы, а на ажурных боках ламп, были маленькие колёсики и ими можно было сделать огонь поярче или наоборот приглушить. Волшебный свет залил комнату, а на печке, наконец начал шуметь чайник и хотя было ещё очень холодно, но уже намного уютнее. Дед периодически выходил, чтобы посмотреть уровень воды. Приходил хмурый, стихия бесновалась и вода продолжала прибывать. Кухню затопило уже по самые окна. И фундамент хаты уже скрылся под водой. Ещё не много и вода начнёт проступать сквозь пол. Бабушка уже начала собираться на полати. Для начала было решено погрузить туда нашего верного Байкалку и Белку с Васькой. Животные покорно с этим согласились, так как понимали, что их спасают. Хотя по ходу деду пришлось применить крепкое словцо, но последние часы он только так и разговаривал. Меня погрузили следом, горячий чай отменился. Я сидела между кошками и собакой, свесив ноги с полатей. И мы все вместе, в ожидании, заглядывали вниз. Рядом кудахтали курочки, а я прислушивалась и уже начала понимать опасность происходящего. Бабушка предлагала подогнать мотолодку и погрузиться в неё, пока не поздно, но деда возражал, мол шторм, волна высокая идёт, перевернёмся к такой-то матери, а если в Дон выйти, точно потонем. Ждать, только ждать и надеяться. В крайнем случае, на крышу полезем. Ведь не было ещё такого, чтоб с крышами затопило. Бабушка причитала и молилась. И молитвы были услышаны. Думаю, что в ту ночь молились во всех хуторах и станицах области. Низовка начала стихать. Но вода, наверное по инерции, ещё поднималась. И в хате поднялась сантиметров на двадцать от пола. Сказать, что испереживавшиеся дедушка с бабушкой, облегчённо перевели дух, не сказать ни чего. Кое какую живность и меня, наконец спустили.

На следующий день и далеко уже не утром, так как надо было отоспаться после бурной ночи. Я попросилась на улицу, но бабушка не хотела меня пускать, говорила, что двор ещё полон воды. Но это же самое интересное. Поддавшись моему нытью, бабушка разрешила выйти на крыльцо, предварительно укутав меня, как матрёшку. И строго настрого приказала не подходить к краю крыльца и стоять за перилами. Двор было не узнать, воды было очень много, она была везде. Исчез огород и маленькие заборчики, что были вокруг цветника. Лишь бесконечная серо-зелёная гладь сбежавшего моря. С раскрытым ртом и восхищением я разглядывала этот простор. И вдруг слышу знакомый шелест, так шелестит вода, когда по ней плывёт лодочка. Заглядываю за угол дома и вижу, как дедушка едет на каечке и осторожно гребёт бабайками, чтобы не зацепить и не повредить то, что было скрыто под водой. Бабайки - это по-нашему вёсла. Он ехал со стороны ерика, которого сейчас просто не было. И не было противоположного берега. Казалось, что всё слилось воедино. Там тоже стояли затопленные дома и подворья, и степь за ними, и всё до самого горизонта. Когда он подъехал ближе, я стала проситься к нему, чтобы покатал. С разрешения бабушки, деда осторожно погрузил меня в кайку и мы медленно отправились в путешествие по двору. Восторгу не было предела. Настоящее приключение. За штурвалом дед - пират, а я - маленькая разбойница и командую им: "Плыви туда!". А он покорно соглашается, но в "открытый океан" всё же плыть отказался, опасно мол. И тогда я стала рассуждать, вот бы так всегда было, а дома и всякие там сарайчики и курятники можно было бы построить повыше. Ведь, как это здорово, когда вокруг целое море. И по-моему, впервые с прошлой ночи дедушка с бабушкой заулыбались. А деду так вообще эта идея понравилась, он ведь был моряк и море любил. И тогда можно было бы не уезжать надолго из дома.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060410444

https://www.stihi.ru/2017/06/04/10444

Храм божий.

Где-то в классе четвёртом, как это было обычно, привезли меня родители к бабушке на каникулы. И потекли наши с ней однообразные, но счастливые будни. Не помню осень это была или весна, да и не столь важно. Бабушка, как обычно по вечерам, перед сном, молилась. Наблюдала я за ней, наблюдала и в один из вечеров выпалила: "Бабушка, зачем вы молитесь? Бога то нет, нам в школе говорят, что его нет. Есть только Ленин. А вожатые ругаются, говорят, что тот кто носит октябрятский значок, не может верить в Бога и что тогда ему не оденут пионерский галстук. Так и будет вечным октябрёнком, а если это пионер, то его не примут в комсомольцы. И родители таких детей - плохие, и это значит, что они не любят свою партию." Замерла бабушка посреди хаты, там где молилась, и прижав руки к груди, смотрела на меня с тихим ужасом, в конце концов прошептала: "Не слушай ни кого. Спи." Больше мы на эту тему до конца недели не говорили. А в субботу приехали родители и бабушка долго о чём-то с ними разговаривала. На следующее утро, ни свет ни заря, подняла меня с постели и даже не покормив, приказала: "Пойдёшь со мной, а там поглядим!"

"Ба, а куда мы идём?" - допытывалась я по дороге. "У церкву", - отвечала она. До этого я там ни разу не была. Только когда мимо проезжали, любовалась внешней красотой и мечтала узнать, что там внутри. И вот, нежданно-негаданно, мечта осуществилась. Ко входу в церковь ведёт высокая полукруглая лестница с площадкой на верху и огромная, тяжёлая двустворчатая дверь. За ней не большой коридор, а в нём ещё три двери. Первая, напротив входной, ведёт непосредственно в храм, она тоже огромная и тяжёлая. Две другие, по бокам, по меньше и ведут они на лестницу к колокольне. Трудно описать, что я испытывала, попав туда в первые. Смесь восхищения и трепета от небывалой красоты. Густой, почти удушающий с непривычки, запах ладана. Повсюду горят свечи, мерцание, полумрак, таинственность. Кто-то очень необычно поёт и песня летит над головами. Такого я ещё ни когда не видела, не слышала и не чувствовала. Это ли не сказка? Бабушка сказала, что голову нужно держать в дол и не пялиться по сторонам. Да какое там. "Зачем же нарисовали такую красоту, как же не смотреть?" - возражала я и поминутно дергала бабушку за рукав, мешая молиться: "А кто это нарисован, а это кто?" По моему она пожалела на тот момент, что взяла меня с собой. Некоторые бабульки неодобрительно шикали на меня. Другие, наоборот, хвалили бабушку за то, что привела внучку приобщиться к Богу. Участливо рассказывая сюжеты из Библии, которыми расписаны все стены в храме. И где какие святые изображены. Бабушка смирилась и тоже, что могла поясняла. Служба длилась очень долго, я сильно устала и хотела есть, даже чуть в обморок не упала. Пришлось вывести меня на улицу. Бабушка жалела меня, но страх за мою душу был сильнее: "Потерпи ещё немножко! Приабчимся, тогда и пойдем домой! А там уже и наешься до отвала!" Вскоре появился батюшка с кадилом, бубня себе под нос молитвы и время от времени выкрикивая: "Аминь!" И все хором за ним повторяли и я повторяла. Потом он нас всех обдымил спасая от злого духа и пригласил на исповедь и причастие. Исповедоваться было страшно, но батюшка был ласков и всё прошло хорошо. А вот причащаться мне понравилось. Сладкое разбавленное вино и пресные, но такие вкусные просфоры. А сверху ещё кучу конфет и печенья дали. Когда мы возвращались домой бабушка спросила: "Пойдёшь ещё со мной?" - "А можно? Конечно пойду!" И ходила, и не раз. По прежнему изводя бабушку расспросами, но узнавая всё больше и больше. Один раз даже поставила её в тупик. Указала на изображение, что на самом верху купола и спросила: "Это Бог?" - "Нет! Я не знаю! Ни кто не знает, как выглядит Бог!" - "А я думаю, что это он и тот кто рисовал - это знал! Вот смотрите он сидит на троне, на облаке, у него посох, а в ногах ангелы!" Я заставила бабушку впервые в жизни поднять голову в церкви и долго рассматривать купол. Мне кажется - я её убедила.

12.04.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117040701715
© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060410621

https://www.stihi.ru/2017/06/04/10621

Байкалка.

Жил - был, когда-то очень давно, пёс по кличке Байкал. Он был дворнягой, ещё маленьким щенком деда принёс его домой. Но я совсем не помню его маленьким, для меня он всегда был взрослым. Одно время он доставал мне по плечи, потом стал по пояс, а ещё позже оказался чуть выше колен. Добрая и преданная нянька, в собачьем обличии, не отходила от меня ни на шаг. Он участвовал, с превеликим удовольствием, во всех моих играх. Позволял пользоваться собой в качестве лошади. Играл в мячик и носился за палочкой. А когда я уставала от этих игр, садился напротив и заглядывал в глаза, ожидая дальнейших распоряжений.

В неизвестно какой год, неизвестно какого сезона, но кажется было прохладно. Узнала я, что приехала моя подружка, к своим бабушке и дедушке. Жили они по нашему берегу, через двор. Байкал, в то время, был мне где-то посередине между плечами и поясом. От счастья, что кончилось моё одиночество, распахнув калитку, я устремилась на берег. Бегом, в ту сторону, где они жили. Байкалка очевидно решил, что эта игра и радостно лая, помчался за мной. Но тут я неожиданно вспомнила, что забыла спросить у бабушки разрешения пойти к подружке. И остановилась, как вкопаная. Мощный удар в спину и обрывочные воспоминания. Как мне потом рассказывали, Байкал врезался в меня сзади, очевидно не ожидая моей остановки. Я подлетела от удара и затем шмякнулась спиной о землю. Целые сутки, а может и дольше, я периодически то теряла сознание, то приходила в себя. Что пережили на тот момент дедушка с бабушкой знает только Бог. Вызвали ко мне хуторского фельдшера, обложили какими-то примочками и к утру третьего дня я смогла стать на ноги. А когда мне разрешили выйти на улицу и едва я ступила на крыльцо, как в мои объятия кинулся Байкалка. Бешено виляя хвостом и поскуливая он принялся меня всю вылизывать, и лицо, и руки, и где попало. Его не могли от меня отогнать, так он радовался, что я жива и здорова. Думаю, что он был настолько умным, что испытывал чувство вины передо мной. Хотя на самом то деле, я была сама во всём виновата. Уже много позже я узнала, что Байкала не стали никак наказывать. По началу было просто не до него, а когда опасность миновала и все облегчённо вздохнули, и спокойно обдумав ситуацию, пришли к выводу, что он не виновен. К тому же, оказывается, всё произошло на глазах у деда. И он подтвердил, что это был несчастный случай.

Прошли годы и Байкал стал мне ниже пояса. Но почему-то эти воспоминания, как во сне. Неожиданно, очень рано на рассвете, мама разбудила меня и маленькую сестру, и стала тут же переодевать и натягивать верхнюю одежду, не дав до конца проснуться. Не помню, как добрались до деревни, но там я узнала, что умер дедушка. Смутно помню похороны и всё остальное с этим связанное. Но помню неприкаянного Байкала, который не отходил от гроба. А потом с похоронной процессией, чуть поодаль, шёл на кладбище. Его не было несколько дней. Когда вернулся, бабушка его не узнала. Ещё недавно черная лоснящаяся шерсть стала седой, он похудел и ссутулился. Ещё не старый пёс, за несколько дней состарился от своего собачьего горя, от тоски по хозяину. Родителям надо было возвращаться в Ростов и мы уехали. Бабушка осталась одна с Байкалом. Позже она рассказывала, что он каждый вечер, как и раньше при жизни деда, выходил на берег в одно и тоже время. В то самое в которое дед всегда возвращался домой. Шёл на большую кладку, садился там и ждал. И хотя дедова мотолодка стояла на привязи у берега. Он, заслышав где-то в далеке похожий звук мотора, начинал метаться, лаять или даже выть. Вскоре бабушка настояла, чтобы мотолодку продали. Чтоб не мозолила глаза ни ей, ни псу.

Даже много лет спустя, когда Байкал мне стал чуть выше колен. Он продолжал выходить на берег в одно и тоже время. Он больше не выл и не лаял. Просто ложился на кладке или гавани и лежал сложив голову на лапы, до тех пор пока бабушка не позовёт его домой.

P.S. Уже будучи взрослой девушкой, ощутившей горечь несчастной любви, я по-прежнему приезжала к бабушки в деревню. Зная, что её молчаливое сочувствие, красота закатов и тишина ночи, утешат мою душу. Мне не нужно было больше забираться на рундук, да его больше и не было, снесли вместе со старой кухней. Курятник больше не представлялся надёжным, а вишня не такой уж и удобной. Дедова мотолодка давно уплыла в чужие руки, а прятаться под столом, было бы и вовсе смешно. Но ещё был жив Байкалка. Я просто садилась на лавочку, возле старого сарайчика, и подолгу там сидела. Байкал приходил ко мне, клал голову на колени и смотрел мне в глаза, понимающим и абсолютно человеческим взглядом. Он мог так сидеть, сколько сидела и я, словно понимая мою боль, не отходил, пока меня не позовёт бабушка. А в доме, под иконами и шёпот молитв, я ощущала покой и умиротворение за стенами своего убежища…

3.04.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060408685

https://www.stihi.ru/2017/06/04/8685

Бабочка.

Однажды, когда мне было лет пять, со мной приключилось, что-то очень неприятное и нехорошее. Жила я тогда у бабушки в деревне. Вольною птахой летала по двору, не доставляя особых забот. Мне нравилось моё детское одиночество и совсем не хотелось в шумный и недружелюбный детский сад.

Так вот, приспичило мне в туалет или, как тогда говорили, в уборную. В деревне это место находится на улице. Наш стоял в огороде у сарая. И похож он был на миниатюрный домик. С такой же треугольной крышей, белыми резными украшениями, сам голубого цвета и даже конёк был на крыше. Мне нравилось туда ходить, но не по тем самым делам, а просто полюбоваться им снаружи, красивый больно он был. И представлялся мне сказочным замком, только с другим внутренним содержанием. А я была принцессой, которая в нём жила. Дорогой к нему служила тропинка - узкая, вся такая загадочная и проходила она сквозь страшный и тёмный лес. С одной стороны дикие заросли картошки, с другой баклажанов. А в глубине, в самых дебрях, должно быть водились разбойники.

Иду, значит, как обычно, к своему волшебному замку и вдруг вижу - Это. Я замерла от ужаса, что делать. Убежать, но ведь надо в туалет. Бабушку звать, но она в дальнем конце огорода и не услышит. А Это, смотрело на меня огромными красными глазами, с синими кружочками вокруг них. И были они на чёрных, как бархотка, раскинутых крыльях. А по середине шевелилось жуткое волосатое тельце, тоже чёрное и усища длинные. Мне показалось, что Это - чудовище и оно хочет наброситься на меня. Я конечно понимала, что передо мной бабочка, но уж очень большой она была и страшной. Я попыталась её прогнать, но она не желала сдвинуться, хотя бы чуть-чуть. Только трепыхалась. Мои же дела двигались к катастрофе. Мокрые штанишки потом ни чем не оправдаешь. Решила пойти найти, что-то подходящее, чтобы спихнуть это чудовище с дороги. Нашла кусок доски, из такой дедушка сделал сидушку на качели. Надёжная, если что - не прокусит. Вернулась крадучись, выглянула из-за угла сарая, а Это сидит на месте. Решилась подойти по ближе. Крепко держа доску, попыталась сдвинуть её с места. И тут она, как замашет крыльями, мне показалось, что я услышала шипение. С тихим визгом доска опустилась прямо на бабочку. Не минуты не сомневаясь, я прыгнула сверху доски, а потом ещё несколько раз подпрыгнула, чтоб уж наверняка. И побежала в туалет, заперлась там, дрожа от ужаса и омерзения. Потом долго не решалась выйти, даже выглянуть боялась. Пока не услышала голос бабушки, она снова и снова спрашивала, где я есть. Приоткрыв потихоньку дверь и всхлипывая, я указала на доску посреди дорожки.

"Ну ты дурачка, ето ж бабачка! Ни чево ба она тебе ни сделала, они жа безвредные, не укусють", - ворчала бабушка. Потом пошла за лопатой, соскребла её с дорожки и зашвырнула подальше в огород. "Плохая она была - чёрная и шипела", - упрямилась я. Даже спустя время и ещё очень долго, не могла там спокойно ходить. Сначала выгляну из-за угла, посмотрю внимательно, нет ли там чего впереди. И через место это перешагивала, как можно пошире.

P.S. Вот с тех пор и не люблю бабочек, спокойно отношусь только к маленьким разноцветным: жёлтеньким, голубеньким и беленьким. Но трогать их особо не хочется и не могу позволить им сесть куда нибудь на меня. Много позже, уже в школьные годы, не помню в какой книге, я узнала эту бабочку на картинке. Выяснилось, что это Махаон и занесена она в Красную книгу. А оказалась она в нашем огороде, потому что пути их миграции проходят через наши южные края. Очевидно отстала она от своих, может устала или заболела. Вот тогда мне стало стыдно. Кто из нас ещё чудовище. Прибавилось ещё и чувство вины перед всеми бабочками на свете, а вдруг она могла ещё выжить.

30.05.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117053001439

https://www.stihi.ru/2017/05/30/1439

Письмо Татьяны.

Однажды, ещё в седьмом классе, в нашей школе появился мальчик. Весёлый, шебутной, всегда смеющийся. Он собирал вокруг себя толпы друзей, одноклассников, сверстников из других классов и даже других школ. Помимо того, что он обладал некой харизмой, он был ещё и предметом необыкновенного любопытства для любого советского школьника. В школе говорили, что его родители были дипломатами в какой-то дружественной Советскому Союзу стране восточной Европы. Почему они оказались в Ростове никто не знал, была в этом какая-то тайна, интрига, о которой все шептались по углам, предполагая самые невероятные события, которым подверглась эта семья. Но выглядел он соответственно своей легенде. Шмотки у него такие были, какие нашей молодёжи даже и не снились, одни джинсы чего только стоили. Одетый на западный или скорее на американский манер парень, привлекал к себе всех подряд, многие подходили к нему просто для того чтобы потрогать одежду, восхититься ею и совершенно открыто позавидовать. Даже старшеклассники хотели с ним дружить. Хотя многие говорили, что по возрасту он именно им и соответствовал. Ему, вроде как, уже шестнадцать было, а его одноклассникам по тринадцать-четырнадцать лет. Кто-то предполагал, что возможно, это было каким-то образом связано с работой его родителей, а кто-то рассуждал, что он просто двоечник. И сказать, что все девочки в округе, от мала до велика, просто визжали от восторга, завидев его ещё издали, ни чего не сказать. Он лишь снисходительно улыбался с высоты бешеной популярности Элвиса. Но ради девчонок должна сказать, что не шмотки их привлекали. Он был необыкновенно хорош, таких мальчишек у нас не было. Высокий, бледнокожий блондин, с роскошной шевелюрой, уложенной в моднячую причёску и ярко голубыми глазами, почти синими. Он не был худым, широкоплечий, сбитого и крепкого телосложения. Красавец - одним словом.

Многим девичьим сердцами пришлось не сладко в те два года. Да и моему тоже. Хотя в мои тринадцать лет, поначалу он вызывал во мне только любопытство. Я близко боялась подойти, очень уж застенчива была. Но когда на переменах вокруг него собиралась толпа девчонок, которые не давали ему прохода, я тоже держалась поближе. В сторонке, но так, чтобы услышать все байки и анекдоты, которые слетали с его уст и вызывали либо хохот, либо восторженные вздохи. Однажды девчонки меня затянули в одну такую толпу, сказали, что я тоже должна быть поближе и просто не имею права такое пропускать. И вот - эта лучезарная улыбка, без умолку трещащий его голос. О чём речь была, я в тот раз даже не прислушалась, но улыбалась, как и все, и просто таращилась на него. И этот взгляд, впервые посмотревший прямо мне в глаза и впервые заметивший моё существование, на секунду задержался на моём лице, с некоторой долей любопытства и доброжелательности, и так, словно раньше он меня ни когда не видел. С того дня я почувствовала нечто иное, нежели просто интерес. Я больше не могла о нём не думать и забыть хотя бы на минутку. Так и пришла ко мне моя первая любовь.

А потом наступили летние каникулы. Это было единственное лето, когда я мечтала снова вернуться в школу. В тот год из седьмого класса нас сразу же перевели в девятый. Хотя было бы мне лучше туда не возвращаться. Где-то в середине осени, измучившись от своих душевных переживаний. Насмотревшись, как он менял подружек одну за другой. Я решила ему признаться, но не знала как. Но, в конце концов сломило меня то, что стал он встречаться с моей подружкой детства и соседкой. Наши родители дружили и общались, и мы с ней, ещё с детского сада ходили друг к дружке в гости, вместе гуляли во дворе. Надо сказать, что мы были одногодки и учились в параллельных классах. Я в 9"а", она в 9"б", и так уж получилось, что он тоже учился в "б" классе. Однажды не знаю почему, моя подружка пригласила меня пойти с ней на свидание,... к нему. Днём, просто погулять. Очень просила, я согласилась. Откопала в шкафу только что купленные джинсы. Не знаю, где их мама раздобыла для меня, но они были явно на вырост и ещё сползали с меня. И самый красивый свитер, тоже где-то купленный по блату. За что получила нагоняй, вечером от мамы. И пошла с подругой к нему на свидание. Это было странно, я впервые ощутила себя третьей лишней и впервые ощутила ревность. Ему же явно не нравилось, что я присутствую. Я поняла почему, когда он полез к ней целоваться. Моя подружка сказала, что ей при мне неудобно. Его взгляд полный злости мне о многом сказал. А я сказала, уже вслух, что мне пора домой и ушла. Это тоже было впервые, когда я ощутила некую манипуляцию собой. Прикрывалась мной подружка, видно побаивалась ещё своего кавалера. Наверно именно с той поры наша дружба и кончилась. Попереживала я и решилась на самый глупый и отчаянный шаг в своей жизни. Села и написала ему пространное письмо с признанием в любви и выговором за то, что не имеет он права мутить со всеми подряд девчонками из школы. И то, что для подруги моей он тоже лишь атрибут приблатнённости. Да, тогда уже началось это разделение на бедных и богатых, на крутых, блатных и лохов. И началось это ещё со школы, а потом наше поколение смело и осознанно шагнуло в 90-е.

Но вернусь к письму, его ведь ещё надо было отправить и так, чтобы оно было прочтено им. Для этого на одной из перемен, я дождалась, когда на столе учителя остались журналы наших классов. Залезла в журнал 9"б", нашла сведения об учениках и списала на листок его адрес. Сначала мне везло, класс был пуст, но когда я уже почти закончила, вдруг вошла учительница и строго спросила, чем это я занимаюсь. Я ей сказала, что смотрела свои оценки за четверть. Она похвалила меня за моё желание быть осведомлённой и объяснила мне, что я должна подтянуть свои оценки. Я-то с ней согласилась, но как объяснить учителю, что мне не до учёбы. Просто вежливо предложила отнести журналы в учительскую. Дома обнаружила, что индекса у меня нет, что ж, нужно просто отнести письмо самолично и положить его в почтовый ящик. Так оно и быстрее и надёжней будет. Спросила у родителей, где именно находиться данный адрес. И в один из дней, под предлогом погулять, пошла и отнесла письмо. Тоже были незабываемые впечатления. Ощутила себя шпионкой, подвергающейся большому риску. Мог ведь кто-то и увидеть. Случайно обнаружила, что он живёт с нашей классной руководительницей в одном доме и даже подъезде. Было однажды такое, что мы были у неё всем классом, но не помню по какому поводу. Она же вела уроки русского языка и литературы в девятых и старших классах.

Какое-то время, наверное с месяц, было тихо. Я уже стала думать, что письма он не получил, может его родители решили ему не показывать, может ещё что, предполагала разное. Но вот стало что-то всё-таки происходить. Я стала ощущать на себе взгляды всей школы, шёпот и смех за спиной. Заподозрив неладное, старалась держаться в стороне от всех. Но однажды, две хороших девочки, мои одноклассницы, с которыми я дружила, отвели меня в тихое место, чтобы поговорить со мной. Они были единственными, кто меня пожалел, на тот момент. И решили посвятить меня в происходящее, рассказали о слухах по школе, посочувствовали, поддержали и посоветовали держаться с достоинством. Оказалось, что письмо он получил. Но так как я письмо написала анонимно, его одолевало любопытство - кто же его так отчаянно любит? Он решил отыскать загадочную незнакомку. За этим он обратился к учительнице русского языка и литературе и моему классному руководителю. Она сидела дома и сравнивала почерки и характерные ошибки своих учениц, и в итоге вычислила меня. Сообщила ему, а он всему свету. Но так как я была не из блатных, не из самых крутых и красивых девочек, то была подвергнута всеобщему осмеянию.

Но вскоре случилось программное изучение А.С. Пушкина и его романа в стихах "Евгений Онегин". Нет надобности особо говорить насколько меня поразило это произведение и в особенности "письмо Татьяны". Тогда было положено выучить наизусть это письмо и на оценку сдать. И я выучила, как и все. В тот день училка спрашивала нас с места. Все по очереди вставали и рассказывали. Дошла очередь и до меня. "Я к вам пишу - чего же боле? Что я могу ещё сказать? Теперь, я знаю, в ваше воле меня призреньем наказать". Я едва держалась на ногах, понимая, что на меня смотрит весь класс. Передние парты обернулись, в глазах училки замешательство. Читая, я старалась смотреть в окно, чтобы отстраниться от всего этого. Мой голос иногда срывался и дрожал. Не дав дочитать до конца училка сказала - садись, пять, а я ей - я могу до конца, а она мне - не надо. Неожиданно раздались аплодисменты, это действительно было странно, чего-чего, а поддержки всего класса я никак не ожидала. Вот такое великое чудо сотворил со мной мой любимый гений. Спустя почти два века я получила его благословение. И в один миг, из "гадкого утёнка" превратилась "Царевну-Лебедь". Я стала пушкинской Татьяной на глазах у всей школы. И ведь действительно, после толики призрения я получила сочувствующее уважение, никто уже надо мной не посмеивался. Одноклассницы и девочки с других классов стали звать меня в свои компании, даже в те, что приблатнёные. И на самом деле, пообщавшись со мной, поняли, что я от них мало чем отличаюсь. Хоть излишне застенчива и замкнута, и держусь особняком. Даже мальчишки из нашего класса стали на меня засматриваться, считали интересной, загадочной и даже симпатичной. Кто-то интересовался, люблю ли я ещё, после всего, и я без стыда отвечала, что да. Мне говорили, что я не одна такая. Что многие по нему с ума сходили. Но чем дальше, тем больше сердце моё холодело. Зачем же так вот, на всю школу. Происходили ещё разные события, незначительные, но больше не вызывавшие во мне чувства умиления, лишь разочарование, до полного равнодушия. Однажды я просто шла мимо, а он подставил мне подножку. Я потеряла равновесие, но удержалась на ногах. А когда выпрямилась, то повернулась к нему и несколько секунд смотрела ему в глаза. Не говоря ни слова, я сказала ему всё. Думаю он понял, так как больше ко мне не приближался. Закончился девятый класс, отгремел выпускной, я ушла из школы и больше его не видела. Спустя примерно год я случайно встретилась со своей бывшей одноклассницей. Одной из тех, кто первыми поддержали меня в той не красивой ситуации. Она оставалась учиться там дальше. Оказалось, что нашу бывшую "классную" уволили еще летом до перехода в десятый.

В школе тогда разразился грандиозный скандал. У неё, как выяснилось, был роман с учеником, и попробуйте догадаться с кем именно. Все началось примерно с того времени, как начались поиски автора того самого письма. Уж не знаю, что именно их сблизило, письмо или другие обстоятельства. Поговаривали, что его родители платили ей за репетиторство. Жили они в одном доме, только на разных этажах. Так что могли встречаться, по поводу и без, довольно часто. Поневоле я задумалась, что могло бы быть и как, если бы она не была в этом замешана. Она ради него даже с мужем развелась и выгнала без зазрений совести. Но потом всё открылось. Сначала мне стало её жаль, ведь учитель она была хороший. Её все дети любили и я любила. Её и ещё парочку преподавателей. В целом же, школу я люто ненавидела и всех остальных учителей. От того стало ещё горше, ведь были моменты, когда кроме неё, мне некому было довериться. Что с ними стало, я не знала очень, очень долго. Но относительно недавно, где-то пару лет назад, совершенно неожиданно, до меня дошла информация, что лет через десять после школы, он погиб,… от передоза. Его нет уже давно, где она никто не знает. И что я ощутила - ничего! Видимо, прожив жизнь и узнав людей, понимаешь, что не многие из них могут вызвать сочувствие и жалость. Нет, это не эгоизм и не детская обида. Это моя растоптанная первая любовь!

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2018
Свидетельство о публикации №118060706125

https://www.stihi.ru/2018/06/07/6125

Встреча.

В один из вечеров, попросила я бабулю, чтобы она рассказала мне о своём знакомстве с дедом. Ещё до рассказа мне представлялась великая история любви, романтическая и очень красивая. Она долго отказывалась, мол нечего тут рассказывать. И чувствовалась за её отказом горечь и обида на деда. За то, что рано ушёл, за то, что пил, за то, что обижал и изменял с другой женщиной. Но всё же потихоньку, помаленьку начала она своё повествование.

Было это спустя лет десять после войны. Бабушке на тот момент едва только двадцать два исполнилось. Повстречались они на работе. И наверное эта встреча была неизбежна. Ведь работали они в одном рыбколхозе. Только она больше на берегу, а он плавал. И в залив, и в Азовское, и даже в Чёрное море ходил. Жили в соседних хуторах, между которыми существовало некое соперничество и людская неприязнь. А почему - никто толком и не знал. Но приглянулась молодому рыбаку красавица казачка с чужого хутора. Загляделся, как та, в бродельных сапогах по самое некуда, в рыбацкой спецовке, ловко вылавливала рыбу из невода и бросала её в огромные лодки - дубы. Но на работе нельзя было демонстрировать свой интерес. Деду следовало подождать до выходных, до танцев в клубе. Но на дедову беду все и всё заметили. Бабушкины подружки весело хохотали и подтрунивали над ней. Вот мол и жених завёлся. Парни же отвешивали неуместные шуточки и ржали всей тоней до неприличия. От стыда она неделю на тонях не появлялась, а на танцы ещё дольше не ходила. Надеялась, что успокоятся языки, да и он подостынет. А потом дед в рейс ушёл на полгода. Но чему быть, того не миновать.

Пришла зима. Рождество и святки. И решили молоденькие, незамужние колхозницы гадания устроить. Собрались у одной подружки дома и давай разными способами судьбу свою узнавать. И сапожки через голову кидали, и в колодец заглядывали, и кутью через левое плечо сыпали, и к прохожим приставали, чтоб те первое попавшееся имя назвали. И ещё много чего вытворяли, а потом со смеху умирали друг над дружкой. Но самым верным способом для бабушки оказалось гадание на зеркалах. Надо было взять два зеркала и поставить их напротив друг друга так, чтобы из отражений образовался коридор. А по бокам ставили зажжённые свечи, при этом остальное освещение нужно было погасить. Затем произносились магические слова и в таинственном свете свечей в зеркальном коридоре должен был появиться суженый. И он появился, бабушка говорила, что лица не разглядела, но запомнились широкие синие штаны, по моде тех лет. Но в деревне синих штанов никто не носил. Подружки подытожили, что видать не из наших, может городской какой или заезжий. Последний способ гадания делался на сон грядущий. Перед сном девушки расчёсывали волосы гребешком и произносили заклинание, затем гребешок клали под подушку. Во сне, по гребешку, как по мостику, приходил суженый. И к бабушке опять пришли "синие штаны".

И вот весной, когда все уже позабыли про гадания, шли подружки погожим вечерком на танцы. А впереди мост, а на мосту "синие штаны". И лицо уже можно было рассмотреть. То самое, из-за которого в прошлом году столько стыда натерпелась. И глаза голубые, и пышный кучерявый чуб из под фуражки.
Вскоре сосватались, а ещё через год поженились. Ох, как против была бабушкина мама именно этого жениха. Сердцем наверное чувствовала, что не долгим будет счастье дочери. Да и знали ведь все деревенские семейства друг друга. Не советовали люди за этого казака дочку замуж отдавать, да и в хутор то другой. Не весть, как далеко, но всё же. Но, что поделаешь, если "любов така". Одно только условие поставила мать - венчаться. На Бога понадеялась, что может он защитит дочку и поможет ей в трудную минуту. Дед согласился. Хотя по тем временам это был страшный риск. Венчались тайно, ночью. И никтошеньки не знал в деревне, даже родители деда. Хорошо, что церковь в дедовом хуторе была действующая и батюшка был. Который на такое благое дело шёл, как на подвиг.

Первые несколько лет жили счастливо, как в раю. На руках носил, подарками с дальних морей задаривал. А потом всё стало меняться.

30.05.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117060410700

https://www.stihi.ru/2017/06/04/10700

Ведьма.

В июле бывают такие тёмные ночи, что кажется будто бездна разверзлась вокруг тебя. Чёрный вакуум мешает дышать. Поднесёшь ладонь к лицу и не видишь её. Ничего не видишь. Неожиданно в чьём-то окне вспыхивает свет, как далёкий маячок. Значит я не одна в этом бескрайнем космосе. Идти можно только на ощупь. Прежде чем сделать очередной шаг и поставить уверенно ногу, надо убедиться, что ставишь её не в пустоту, а на твёрдую почву.

В одну из таких ночей возвращалась я от подруги, далеко за полночь. Засиделись мы с ней, заболтались. Нарождалась новая Луна и её совсем не было видно. Звёздное ситечко было таким блёклым и таким далёким, что совсем не добавляло хоть чуточку света.

Так я кралась по тёмным деревенским улочкам, возвращаясь домой. Помогало то, что я знала с детства каждый переулок и поворот. Где хорошая дорога, а где ямки. Где лежит каждый камешек или где колея. Ноги сами помнили куда идти, куда лучше ступить или перешагнуть, что-то невидимое глазу.

А тишина была какая - невероятная! В воздухе даже не шелохнётся! И не один листик на дереве, ни травинка у дороги. Камыш в реке стоит, как вкопанный. И река сама, как немое зеркало. Все лягушки заглохли, ни всплеска, не шевеления. И птичка ни какая не чирикнет, и соловейки смолкли. И не одна собака по хутору не лает, и петухи не кукарекают.

Я уже совсем близко к дому была. По берегу, до калитки, оставалось метров пятнадцать. Как вдруг, где-то впереди, раздался странный шум, будто возня какая. Совсем рядом с моим двором, на соседской гавани, душераздирающе завыла собака. Развернуться и бежать не было смысла, и что-то бесшабашное внутри толкало меня вперёд. Главное дойти до калитки, осталось всего несколько шагов. И в этот момент, из зарослей, на встречу мне вышла огромная собака. Скорее даже волк. Но в голове мелькнуло: «От куда в наших краях волки? Они здесь сроду не водились!»

Эта псина смотрела мне прямо в лицо и глаза её светились. Хотя по близости не было источника света, который мог бы отразиться в них. Просто стояла и смотрела, а я на неё. Но решила я всё же двигаться к дому и не показывать своего страха. Тихонечко протянула руку к калитке, открыла её и буквально скользнула во двор. Не успела я опустить щеколду, как собака подошла к калитке и стала на задние лапы, передними оперевшись на неё. И снова в упор смотрит на меня, будто хочет, что-то сказать. При этом она не делала ничего из того, что обычно делают собаки. Пасть плотно закрыта, не рычит, не лает. А хвост безвольно болтается сзади.

И тут меня осенило. Я вспомнила историю, однажды рассказанную мне бабушкой. Жила когда-то у них в хуторе старуха. Люди поговаривали, что была она ведьмой. Заговоры разные могла делать, отвороты, привороты, порчу наводила, ну и всё такое, что положено ведьмам. А по ночам оборачивалась в кошку или собаку, или в птицу какую. Бродила она в таком виде по хуторам, а за чем, никто толком и не знал. Односельчане её побаивались, но иногда, по особым надобностям, обращались. Детей своих у неё не было. И одна молодая женщина, из жалости, решила присмотреть за старушкой. Сначала она приносила ей что-нибудь поесть. Потом по хозяйству стала помогать. А та, в благодарность за заботу, обучала молодуху своему ремеслу.

Но вот пришёл срок умирать старой ведьме. А прежде чем умереть, ей нужно было кому-то передать свой дар. Обычно это могла быть родная дочь или близкая родственница. Но у неё таких не было. И она стала просить свою ученицу. Для этого достаточно было просто подать руку умирающей и в момент смерти дар переходил из старого тела в новое. Но молодая женщина отказалась принять такую ношу. Не хотелось ей оборачиваться в животных и бродить по ночам с неясной целью. Она теперь много знала о травах, о заговорах. О том, как правильно лечить разные болезни. Большего ей не надо было. А старуха тем временем мучилась, металась и стонала, дожидаясь своего последнего вздоха. Но вскоре, страшно ругаясь и рыча по звериному, всё же отдала Богу душу. Человек ведь, хоть и ведьма. А дар, должно быть, пропал.

Однако, через некоторое время, хуторяне стали подозревать, что никуда ведьмин дар не пропал. И пошла молва такая, что нехорошие дела творятся. То куры у кого-то подохли, то корова перестала доиться. То чья-то собака ночью поросят загрызла, ну и всё в таком духе. Затаились они на ученицу ведьмину, сторониться её стали. Говорили, что подвело её доброе сердце. Пожалела, мол, она ведьму и руку ей подала, чтобы та смогла умереть.

Так стояла я среди ночи и смотрела в глаза собаке – оборотню, и думала: «Это ты, та самая, ведьмина ученица?» И тогда я поверила в бабушкину историю, когда голос в моей голове ответил: «Иди с Богом, не бойся, я тебя не трону!» Повернулась я потихоньку и не оборачиваясь пошла в хату. Только перекрестилась перед самым порогом и лишь войдя невольно издала толи вздох, толи стон облегчения. Интересно, что пёс, который спал под крыльцом, даже не пошевелился. Хотя обычно он всегда меня радостно встречал, а если кто чужой за калиткой, непременно бы выскочил и облаял.

Стало понятно, что в ту ночь всё живое замерло, страшась ведьминой прогулки. Только меня, не знаю какой, чёрт дёрнул к подружке сходить.

20.06.2017г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2017
Свидетельство о публикации №117092208070

https://www.stihi.ru/2017/09/22/8070

Битва за мою душу.

/// Поздняя ночь. Стою на берегу реки, но не вижу её, так темно. Ни звёзд, ни луны... Тишина какая... Слышится шелест листьев и колыхание травы. Даже лягушки молчат, только лёгкий всплеск на воде.

Не вольно поднимаю глаза к небу, ищу там что-то, или кого-то. Вопрошаю... Не знаю, что вопрошаю, о чём и у кого.

И вот, где-то далеко, из глубин бесконечного чёрного неба, появляется свечение. Падающая звезда, комета... Нет... Золотые всадники на золотых конях. И всё у них золотое: плащи, шлемы, копья, мечи и вся амуниция. И у коней: сёдла, стремена, длинные гривы и хвосты - золотые. Из под золотых копыт вылетают молнии. И до земли докатываются раскаты грома оглушающей силы. Всадники спорят, вызывают друг друга на бой. Расходятся в разные стороны, далеко, поворачиваются лицом к сопернику, грозно смотрят в глаза, замирают... Секунда... Бешеным галопом, выставив копья навстречу врагу, мчатся... Сталкиваются, ожесточённо сражаются, бросают копья, хватают мечи... Один другому не уступит, их силы равны...

Из-за смертного боя в небе, на земле поднимается буря. Ветер страшной силы качает деревья, как травинки. С крыш домов слетает камыш. В степи, как одуванчики, разлетаются скирды...

Оцепенев, смотрю на это побоище и понимаю - это битва за мою душу. Нет, не борьба добра со злом... Они оба ангелы Божьи, но каждому из них нужна я. Не знаю почему, не знаю зачем, не знаю кто победит и для чего... Но отчаянно хочу остановить их, неужто моё грешное сердце стоит смерти ангела. Обращаюсь к ним мысленно: остановитесь, хватит, сделаю, как скажите, только не убивайте друг друга.

Они меня не слушали, но услышала Она... Спустилась из своей обители и зависла над огородами... Посмотрела грозно Царица Небесная на ангелов и остановила своим взглядом небесное безобразие. Они молча поклонились ей, развернули коней своих ретивых и ускакали в свои дальние дали. Затем Она обратила свой взор на меня: строгий, но любящий, как у матери. Сняла Покрова свои с головы своей и укутала меня ими. Сказала, что-то ласковое и успокоительное, улыбнулась и ушла...///

8.08.2016г.

© Copyright: Галина Гвоздецкая, 2016
Свидетельство о публикации №116112001564

https://www.stihi.ru/2016/11/20/1564